Всё чаще приходится слышать о том, что прямо сейчас началась новая промышленная эпоха, которая пройдёт под знамёнами ESG. В этой триаде на первое место выбивается environmental — окружающая среда, сегодня именно этому аспекту уделяется больше всего внимания.

Участники круглого стола в рамках форума «Майнекс» «Мир и горнодобывающая промышленность в пост-COVID эпоху» говорят открытым текстом: если горно-металлургические предприятия не будут следовать новым «зелёным» правилам, для них исчезнут дешёвые деньги, переговоры с инвесторами, выход на биржу и многие другие возможности.

«Мы никуда не уйдём от «зелёной» повестки. Сейчас эта тема — это больше хайп, но через 5–7 лет это будет обыденной реальностью: и химики, и металлурги, и производители цемента вынуждены будут с этим считаться.

Сегодня в эти отрасли инвестируются большие средства, значит, инвестиции и пойдут на создание «зелёных» мощностей», — уверен директор департамента металлургии и материалов Минпромторга РФ Семён Машкауцан.

Эксперт также добавляет, что Россия, вопреки сложившемуся мнению, вовсе не находится «на задворках» промышленного экологического движения. Он предлагает обратить внимание на российский энергобаланс и развитость в стране атомной и гидроэнергетики.

«85% производства первичного алюминия в России на предприятиях ОК «Русал» обеспечено энергией больших сибирских рек, а уж гидроэнергетика однозначно относится к «зелёной». Передовые проекты в области экологичного производства металлов есть у НЛМК и «Металлоинвеста», — подчеркнул Семён Машкауцан.

При этом Россия находится на 52 месте в рейтинге стран по индексу эффективности борьбы с изменением климата, а всего в списке 61 государство, то есть мы плетёмся в самом хвосте, напомнила модератор круглого стола, президент ГК «Михайлов и Партнёры» Марианна Максимовская (при этом три первых места в этом рейтинге остаются пустыми, поскольку в 2021 году ни одна страна так и не выполнила в полной мере требования Парижского соглашения по сдерживанию глобального потепления на уровне ниже 2 °C).

Модератор также обратила внимание гостей и участников форума на то, что в настоящий момент драйверят экологические изменения бизнес и общественность, а вовсе не государство, как следовало бы ожидать. Бизнес инициирует создание стандартов, профильные конкурсы, а вот регулятор пока не даёт даже чётких указаний, «куда бечь».

«Не соглашусь с вами. Сегодня у государства есть хороший набор инструментов, хороший портфель специнвестконтрактов. Мы ведём эту работу, и государство будет подставлять плечо бизнесу, причём не только морально, напутственными словами, но и, собственно, средствами.

Сегодня мы организуем большое количество консультаций и будем их проводить, потому что ни Китай, ни Россия, ни США уже не смогут сойти с этого пути. И драйвером перехода к углеродной нейтральности, к соблюдению требований Рамочной конвенции ООН, конечно, должен быть регулятор.

На сегодняшний день я могу говорить о синергии с бизнесом  — по опыту работы моего ведомства. Мы совместно стараемся найти пути решения, потому что для всех нас это новый вызов», — подчеркнул Семён Машкауцан.

«Зелёные» металлы для «зелёного» будущего

На самом деле крупные добывающие компании уже давно поймали течение и начали реализацию «зелёных» проектов ещё до того, как регулятор сформулировал конкретные требования. Впрочем, статс-секретарь — вице-президент по взаимодействию с органами власти и управления ПАО «ГМК «Норильский никель» Дмитрий Пристансков отметил, что компания находится в продуктивном диалоге с тем же Минпромторгом.

«Мы, ПАО «ГМК «Норильский никель», позиционируем себя как глобального лидера по производству металлов. При этом мы выпускаем именно те металлы, которые необходимы для развития «зелёной» экономики. Ни один электромобиль не поедет без наших цветных металлов: платины, никеля, палладия», — подчеркнул Дмитрий Пристансков.

Обозначенный «титул» не позволяет компании оставаться в стороне от мировых трендов. Инвестпрограмма предприятия предполагает вложения в производство 27 млрд долларов к 2030 году, и около 5,5 млрд долларов  — это проекты, связанные с минимизацией негативного воздействия на окружающую среду.

Уже сейчас компания выпустила первую партию углеродно нейтрального никеля. Дмитрий Владимирович подчеркнул, что производитель достиг этого не благодаря приобретённым квотам, а с помощью компенсирующих мер по снижению выбросов, и углеродный след продукции удалось минимизировать уже на этапе добычи руды.

Рассматривает компания и варианты развития возобновляемых источников энергии. Например, Забайкалье, где расположен Быстринский ГОК, является одним из самых солнечных регионов России, и сегодня «Норникель» прорабатывает идеи использования солнечной генерации. Ещё один регион присутствия компании — Мурманская область, открывает простор для ветряной энергетики.

Ну а кроме того, ПАО «ГМК «Норильский никель» начало инвестировать в водородную энергетику. Пока представители компании не комментируют это начинание, однако Дмитрий Пристансков подчеркнул, что это определённо не химера и за водородной энергетикой будущее — тем более что благодаря рамочным конвенциям об изменениях климата мы уже начали говорить о перспективах 2050-го и 2100 годов.

«Буквально недавно в МГИМО при поддержке «Норникеля» был создан Международный центр водородной энергетики. По оценкам экспертов, энергоемкость водорода в два раза призвана стать средоточием научных разработок. Разумеется, это направление видится нам реальным и перспективным», — отметил Дмитрий Владимирович.

Инвестиции в ESG

В №6 2021, рассказывая о том, как в Алматы прошла выставка Mining and Metals Central Asia, мы отмечали, что наши соседи и коллеги — горнорудные предприятия Казахстана следуют тем же трендам, что и российские компании, решают те же самые задачи.

Этот же факт подтвердил председатель правления ТОО «Евразийская Группа» Серик Шахажанов, рассказывая о ESG-проектах, реализуемых на казахстанских мощностях компании. Специалист даже пошутил, что для ERG принципы ESG не новые — недаром и аббревиатуры почти совпадают.

Так же, как и ПАО «ГМК «Норильский никель», компания причисляет себя к производителям металлов будущего: ERG входит в число мировых лидеров по производству хрома и кобальта. Логика та же самая: кому многое дано, с того многое спросят.

«ESG-повестка для нас, с одной стороны, является вызовом, а с другой стороны — возможностью, причём не только для нас, но и для всех компаний отрасли. По оценке Международного энергетического агентства, в связи с необходимостью развития экотехнологий потребление продукции ГМК в мире возрастёт в шесть раз к 2040 году. А если дела пойдут более быстрыми темпами, то в 6 раз к 2050-му», — отметил Серик Шахажанов.

В самом начале дискуссии Марианна Максимовская не зря задала Семёну Машкауцану прямой вопрос: за чей счёт будет проходить реализация ESG-проектов? Чиновник уверенно ответил, что за общий, и государственное участие тоже будет.

Это принципиально, потому что речь идёт об очень серьёзных инвестициях, которые бизнес на самом деле никогда не окупит. Мы уже видели, какие средства планирует вложить ПАО «ГМК «Норильский никель».

В ближайшие 10 лет ERG планирует инвестировать порядка 6 млрд долларов в развитие своих казахстанских площадок, существенная часть этих средств будет направлена именно на экологические проекты.

«Я согласен с тем, что, рассуждая об инвестициях в ESG, трудно говорить об окупаемости. Для нас такие проекты оборачиваются скорее удорожанием нашей продукции, но мы идём на этот шаг сознательно.

С ESG всё на самом деле не так однозначно. Например, можно производить металлы за счёт ВИЭ, но при этом осуществлять огромные выбросы. Формируя свою экостратегию, мы делали акцент на двух направлениях: это максимальная декарбонизация и существенное снижение выбросов.

Бюджет экостратегии составляет 1,6 млрд долларов. К 2030 году мы планируем снизить объём выбросов в два раза, водопотребление практически на треть, а также намерены существенно снизить углеродный след», — рассказал Серик Шахажанов и привёл в пример несколько проектов, которые компания наметила к реализации или уже реализует.

Так, на одном из предприятий ERG введена в эксплуатацию уникальная печь. Г-н Шахажанов отметил, что компания чуть ли не впервые поставила экологию на первое место — выше прибыли.

Ещё на этапе проекта специалисты увидели, что экономическая эффективность существенно снижается, но всё-таки установили оборудование, потратив в два раза больше средств, чем могли бы, выбрав менее экологичное решение. Но в итоге предприятие получило печь с минимальными объёмами выбросов и максимальной рециркулизацией ферросплавных газов.

Кстати, ещё шесть лет назад предприятие поставило эксперимент и перевело одну из своих котельных на ферросплавные газы — и дело пошло. Сегодня ERG намерена построить полноценную электростанцию мощностью 100 МВт на таком топливе, вложив в проект 120 млн долларов.

Два года назад компания начала смотреть в сторону ВИЭ, анализировать возможность развития солнечной или ветрогенерации. Вторая видится ERG более перспективной, и компания начала строительство ветряной электростанции на 150 МВт.

Планируемый бюджет проекта — 250 мнн долларов. И снова Серик Шахажанов признаёт, что энергия ветряной станции обойдётся предприятию дороже, что энергия угольной, однако ВИЭ компания планирует развивать.

Эксперт напомнил, что это тренд коснётся Казахстана в целом, ведь в ходе заседания Совета по улучшению инвестиционного климата (СУИК) премьер-министр Казахстана Аскар Мамин заявил, что к 2030 году доля «зеленой» энергии в энергетическом секторе Казахстана будет доведена до 15%.

Если уж этими вопросами занялись на уровне правительства, значит, до предприятий это движение точно докатится, заметил Серик Шахажанов. Он почти в точности повторил популярные сегодня в России рассуждения о том, что уж если президент Владимир Путин заинтересовался темой колонизации, то скоро она должна стать очень популярной.

Рынок спросит

Мы начали с того, что добывающая компания, игнорирующая «зелёные» тренды, становится этакой персоной нон-грата и лишается части возможностей развития. Для международной компании «Петропавловск», которая торгуется на Лондонской бирже, это очевидный факт. Поэтому на путь экологизации предприятия холдинга встали ещё 20 лет назад.

И дело-то в том, говорит Денис Александров, который с недавнего времени является генеральным директором ГК «Петропавловск», что путь этот компания проходила вместе с самими инвесторами. Так что всё происходящее является новым вызовом не только для российских предприятий — весь мир учится жить по новым правилам.

«В 2002 году о ESG никто не говорил, и аббревиатуры-то такой не знали. Говорили про охрану труда, про технику безопасности. Были экологические стандарты, но инвесторы, которые приобретали акции публичных компаний, в то время по этому поводу, так скажем, сильно не заморачивались.

Вот охрана труда — это да, это понятное направление: все осознавали, что отрасль наша травмоопасна, и большинство компаний в индустрии приняли для себя цель нулевого травматизма. Наша компания и отрасль в целом прошли большой путь в части охраны труда. Экологии внимания уделяли меньше, но в последние годы произошли некоторые изменения.

Буквально три-пять лет назад в компаниях-инвесторах стали появляться независимые департаменты, которые начали анализировать предприятия, которые потенциально могут быть интересны. А анализ этот проходит как раз по пунктам, обозначенным в аббревиатуре ESG: экологическая политика, охрана труда и управление — это третий пункт, о котором мы часто забываем.

Так вот, этот департамент может остановить дальнейшее сотрудничество, сказав, что компания недостаточно продвинута в ESG, поэтому не нужно в неё инвестировать. И вот только когда на этом этапе получено добро, включаются другие специалисты, которые смотрят на финансовые показатели предприятия.

Такой вот барьер нужно преодолеть современным публичным компаниям, чтобы в принципе получить доступ к деньгам. И сегодня мы видим, что всё чаще и чаще инвесторы создают такие департаменты в структуре компаний», — объяснил Денис Александров.

То есть новые обязательства у горно-металлургических предприятий появились не потому, что вступил в силу новый закон: сам рынок толкает предприятия в сторону ESG. И, говорит г-н Александров, современные предприятия, следуя новым тенденциям, начали формировать новый для себя вид отчетности — это не финансовые, а именно ESG-отчёты. ГК «Петропавловск», например, впервые опубликовала такой пару лет назад.

Отчёты эти пока не требуют аудита, и это, говорят участники рынка, хорошо: учитывая, сколько стоит аудит финансовой отчётности, можно представить, каким дополнительным финансовым бременем ляжет на компанию ESG-аудит.

«Но мы, будучи публичной компанией, заявляем о своих результатах, и рынок с нас за них спросит. Поэтому тут нужно быть честным, чтобы доверие рынка не потерять», — подчеркивает Денис Владимирович.

О «зелёных» проектах ГК «Петропавловск» её генеральный директор говорит, как о чём-то само собой разумеющемся: «Конечно, мы за экологизацию, мы поддерживаем современное движение, а как же иначе?» Для «Петропавловска» экологические проекты — это проекты, связанные с очисткой воды, с минимизацией выбросов в атмосферу.

Компания задействует гидрогенерацию и рассматривает вариант отказа от угля в пользу газа. При этом Денис Александров подчёркивает, что не стоит забывать о двух других составляющих ESG, а также обращает внимание на то, что дело даже не в техническом перевооружении и смене типа генерации, дело в самом отношении к вопросу.

«Если говорить об охране труда, то фактически мы и отрасль в целом проходим путь от компаний, которые соответствуют всем требованиям российского законодательства, к компаниям, которые принимают меры, чтобы предотвратить негатив.

Я помню, как лет 7–8 назад разговаривал с директором по охране труда одного предприятия, и он говорил, что на производстве у него всё прекрасно, нет ни одного серьёзного предписания, галочки везде стоят.

А это ведь ментальность — та, которая была и где-то еще есть. Нужно ставить вопрос по-другому: что можно сделать, чтобы улучшить экологическую обстановку, чтобы увеличить биоразнообразие в регионе присутствия? То же самое с буквой G, управлением. Это не только совет директоров, это управленцы всех уровней, вплоть до рудников.

И можно смотреть, все ли галочки здесь расставлены, а можно анализировать лучшие практики, проблемы, которые мы можем предотвратить через принципы управления, и так далее. Это совсем другой уровень целеполагания», — уверен Денис Александров.

«Углеродный ноль — это, на мой взгляд, утопия. Ведь Европа, перед тем как ввести углеродный налог, заранее вывела все «грязные» производства в страны третьего мира. И поэтому очень легко сейчас диктует условия, находясь в совершенно в другой ситуации.

При этом в Европе оценивают не совокупные выбросы за весь период жизни продукции, смотрят только на определённую её часть. Россия находится в уязвленном положении по отношению к странам Европы, но должна следовать их правилам.

А что делать со странами третьего мира? А с производством коксующегося угля, о котором все кричат, что это очень грязное производство? При этом в ближайшие 10 лет Европа планирует его закупать, потому что без него никак. Но производить его будут в других государствах.

А если страны третьего мира останутся в таком же состоянии, о каком нулевом углеродном следе мы говорим? К 2030 году по миру его точно не будет».