Не в пример соседу, в России готовы развивать потенциал угольщиков для экспорта, углехимии и энергетики.

У казахстанских угольщиков не будет стратегии ни выживания, ни развития, ни сохранения накопленного промышленного наследия. К такому выводу можно прийти, ознакомившись с решением Министерства национальной экономики в согласии с министерством индустрии и инфраструктурного развития не разрабатывать долгосрочную программу развития угольной промышленности. Предложение о разработке стратегии было представлено госорганам Ассоциацией горнодобывающих и горно-металлургических предприятий (АГМП) в начале июня.

Однако, несмотря на это, Миннацэкономики отказало горнякам в стратегическом планировании и координации отрасли с долгосрочной государственной политикой, предложив им набросать «на коленке» основные направления по развитию угольной отрасли до 2050 года. Обоснованием для такого пренебрежения в письме ведомства послужила ссылка на противоречие развития угольной отрасли концепции по переходу страны к «зеленой экономике». Кроме того, в министерстве аргументируют, что планировочная работа по угледобывающему сектору должна проводиться в рамках концепции развития топливно-энергетического комплекса РК до 2030 года.

«Зеленый крест» энергосистемы

Говоря о развитии зеленой экономики, очевидно, Миннацэкономики имело в виду наращивание возобновляемых источников энергии (ВИЭ). В 2019 их доля в генерации электричества в стране заняла 2,3% в сравнении со стабильными 80% угольной выработки. В первом квартале производство зеленой электроэнергии выросло в полтора раза по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, а в апреле и вовсе на 94%. В концепции по переходу к зеленой экономике закладывалось, что в 2020 году генерация ВИЭ составит 3% от общего производства электричества в стране, а к 2050 году она достигнет 50% всей выработки.

Скорей всего, планы по достижению 3% у доли ВИЭ в этом году вполне реалистичны, поскольку несмотря на официальный рост потребления электроэнергии в первые месяцы 2020 года, последующий тренд с падением казахстанской экономики и распространением коронавируса будет способствовать общему снижению объема генерации в Казахстане. Уже сейчас крупные металлургические производства, потребляющие до трети электричества в стране, уменьшают свои объемы производства, а из-за карантинных ограничений сфера услуг продолжает испытывать трудности из-за резкого снижения внутреннего спроса. Так как закуп электроэнергии ВИЭ субсидируется более высокими тарифами и обязателен для закупа угольными электростанциями, чьи затраты финансируются конечными потребителями, можно ожидать, что зеленая генерация продолжит расти в объемах к концу года, в то время выработка традиционных источников электричества упадет.

Нужно помнить, что ВИЭ — это нестабильный поставщик электроэнергии из-за погодных условий, на случай их остановки требуются заменяющие электрические мощности на природном топливе. Также не надо забывать, что большинство источников ВИЭ находятся вдалеке от основных центров потребления, а значит и расход зеленого электричества, как минимум, на 6-12% происходит в электросетях из-за потерь.

К слову, в прошлом году себестоимость покупной электроэнергии ВИЭ составила более 41 млрд тенге, согласно данным расчетно-финансового центра при KEGOC. Рост потребностей зеленой энергетики косвенно вызвал увеличение тарифа на электроэнергию в среднем по стране на несколько процентов в ноябре прошлого года. В июле этого года планируется очередное повышение тарифов у угольных электростанций, которые продолжают выплачивать субсидии для поддержки растущего числа объектов зеленой энергетики. Если по экономике ударит еще одна девальвация более чем на 25%, то тарифы ВИЭ будут проиндексированы на 75% от курсовой разницы. Более того, тарифные преференции зеленой энергетики в скором времени планируется предоставлять не на 15 лет, как раньше, а на 20 лет, причем выплаты по ним будут гарантированы суверенными средствами.

С учетом нынешнего снижения казахстанского ВВП очевидно, что долго поддерживать зеленую энергетику угольная часть энергосистемы не сможет, так как ни промышленность, ни население не потянут дорогое и постоянно растущее в объеме субсидирование тарифов ВИЭ с падением спроса и платежеспособности. Поэтому прогноз Миннацэкономики о неизбежном переходе к «зеленой экономике» через неясное количество лет стагнации и низких цен на сырье сталкивается с реальностью, в которой необходимости сохранения дешевой выработки, базирующейся на угле, не избежать.

Угольный следующий шаг

Между тем, в то время как Казахстан пытается откреститься от угольного наследия ради зеленого блеска на фоне достижений европейских стран в отказе от угольной генерации, в соседней России, разделяющей с нами единое экономическое пространство, не стесняются сохранять ставку на использование угля.

Так, 14 июня российское правительство утвердило программу развития угольной промышленности России до 2035 года. В ней предусматриваются полное обновление и даже создание производственных мощностей по добыче угля в Кузбассе, Ростовской области, а также на Дальнем Востоке и в Восточной Сибири. Кроме того, в стратегии заложена всеохватывающая координация развития железнодорожной и портовой инфраструктуры для обеспечения поставок угольной продукции на внешний рынок.

В программе продумано несколько этапов. Первый до 2025 года предусматривает техническое перевооружение и интенсификацию угольного производства, увеличение объёмов обогащения угля. Кроме того, на этом этапе заложены снижение аварийности на предприятиях и реализация инфраструктурных проектов на железной дороге. Во время второй фазы программы до 2030 российская угольная отрасль должна пройти полную реструктуризацию с определением новых центров угледобычи и снятием системных ограничений по логистике. Для третьего этапа прописаны шаги по повышению производительности труда и реализация пилотных проектов по глубокой переработке угля.

Несмотря на отсылки к развитию ВИЭ по всему миру, в реализации российской программы заложен рост добычи угля с 439,3 млн тонн в 2018 году до 485 млн тонн к 2035 году с выростом экспорта с 259 млн тонн до 392 млн тонн в итоге. Более того, отдельной строкой в программе прописаны мероприятия по решению социальных вопросов – выплатам бывшим работникам угольной промышленности и их дополнительном обеспечении.

В угольный след за Россией

Понятно, что определяющую роль в утверждении этой программы сыграли ведущие российские угольные компании, ориентированные на экспорт в Юго-Восточную Азию на фоне падения европейского рынка, и уже отладившие свою цепочку поставок через систему морских терминалов и взаимодействие с российскими железными дорогами. К сожалению, такой лоббистской собранности у казахстанских угольщиков нет. Да и объемы добычи угля в стране в последние годы определенно стагнируют на уровне в 110 млн тонн с перспективой уменьшения из-за теплых зим и газификации.

Однако в сохранении угольной отрасли может быть кровно заинтересована сильно задолжавшая в последние годы железная дорога, чьи грузы на 40% составляет уголь. Несмотря на низкую доходность от перевозки угля, обремененный долгами КТЖ мог бы поддерживать свою экономику только за счет внутренних перевозок, не говоря уже об экспорте в объеме примерно 28 млн тонн.

Ясно, что экспортные возможности казахстанских угольщиков невелики из-за континентальной запертости страны, недавнего падения цен на уголь в Европе и отсутствия инвестиций в портовые мощности на Дальнем Востоке. Однако в целом, благодаря приемлемым железнодорожным тарифам и традиционным рынкам в европейских странах, Средней Азии, качественный уголь Майкубена, Шубарколя, Каражыры еще имеют шансы заработать столь необходимую валюту для экономики.

Что касается внутреннего рынка, то здесь, конечно, казахстанских угольщиков ожидает падение в ближайшие годы. Первым фактором для этого может стать газификация Центрального, а затем и Северного Казахстана. Однако серьезными ограничениями здесь могут стать тарифы на газ на фоне падения субсидирующего их газового экспорта в Китай, трудности с газификацией из-за прокладки и подключения сетей, а также проблема снижения добычи газа, которого в Казахстане может не хватить. Есть, конечно, вариант газификации северных территорий с помощью «Газпрома», однако опыт Беларуси показывает сложности переговоров по газовой цене с соседом по ЕАЭС.

Однако в любом случае угроза повсеместной газификации отрезвила угольщиков. Можно заметить, что в последние пару лет СМИ не пестрят заголовками о резком повышении цен на уголь или дефиците. Единственно, что нужно сейчас развивать угольщикам это розницу, которая бы обеспечила качественный, обработанный товар с предсказуемым тепловыделением и доступностью в цене. Что касается энергетических углей для ТЭЦ и электростанций, то вопросы по качеству их продукции остаются на повестке. Кроме того, у таких крупных поставщиков как, к примеру, «Богатырь Комир» устойчиво растут затраты на модернизацию, а значит и цена на топливо. Так как большинство ТЭЦ и электростанции Казахстана завязаны на дешевый уголь гигантского разреза, контроль корпоративных закупок должен стать приоритетом для угольщиков, чтобы избежать резкого повышения тарифов на тепло или электроэнергию.

Газификация двух ТЭЦ в столице и, возможно, ТЭЦ-2 в Алматы несомненно принесет много пользы для экологии этих крупных городов. Однако карантин четко показал, что теплоэлектростанции не являются основными источниками загрязнения. Скорей всего, потребители благополучных столиц смогут оплачивать повышение тарифов на тепло и электричество с переходом на газ. Но в случае менее зажиточных регионов необходимо улучшать показатели экологической эффективности использования угля для снижения выбросов, к примеру, за счет таких технологий как циркуляция кипящего слоя, которые давно обсуждаются казахстанскими учеными, в «Самрук-Энерго» и Евразийской Группе.

В качестве альтернативы можно предложить ТЭЦ, работающим в черте города, переходить на менее зольные угли, к примеру, с богатырского с его 35-41% золы на угольного топливо с Шубарколя с 8% или Каражыры с 20%, что позволит возить по железной дороге меньше пустой породы и снизить затраты на утилизацию золы. С другой стороны, казахстанским ТЭЦ необходимо выходить на новые уровни фильтрации выбросов по примеру европейских аналогов, пусть и за счет некритичного повышения тарифов. Со скорым запуском в работу Экологического кодекса теплоэлектростанциям в любом случае придется внедрять дорогостоящие наилучшие доступные технологии, поэтому возможно им стоит перенять западные наработки по использованию экологически чистых котлов на угле со суперсверхкритическими параметрами пара, где КПД достигает 49%.

Если говорить об углехимии и глубокой переработке угля, то для этого потребуются компетенции и долгосрочные стимулы на голову выше, чем у нынешнего управленческого состава большинства казахстанских угольных компаний. Попытки по обогащению угля и развитию углехимического кластера в отдельных случаях в стране не увенчались успехом из-за нерадивого управления.

В случае самостийной разработки стратегии угольной отраслью Казахстана без участия государства в ней необходимо также учесть необходимость повышения производительности. Сейчас на разрезах и шахтах работают по несколько тысяч людей при всей дешевизне добычи казахстанского угля. Но уже сейчас очевидно, что для оживления отрасли ей необходима реструктуризация, в том числе в рабочей силе с внедрением компенсаторных механизмов высвобождения работников, где часть нагрузки может взять на себя самоустранившийся экономический блок правительства. Тогда угольщики станут более конкурентоспособными и готовыми выживать в условиях жесткой конкуренции со стороны российских коллег и спада потребления угля.

Во главе угля

В Ассоциации горнодобывающих и горно-металлургических предприятий (АГМП) отмечают, что до этого в России по программе развития отрасли уже было выделено 281,81 млрд рублей или практически 1,65 трлн тенге.

«Политика РФ, направленная на поддержку угольной отрасли и реализацию мероприятий по созданию необходимых условий для развития угледобывающих компаний за счет бюджетных средств, способствует выходу угольной промышленности РФ на лидирующие позиции на пространстве ЕАЭС, вытесняя конкурентов, в том числе и Казахстан на международных рынках», — констатируют в лоббисткой организации угольщиков.

В условиях сложившейся неопределенности и накопившихся проблем в угольной отрасли Казахстана, а также усиления конкурентоспособности угледобывающей промышленности РФ возникает необходимость в разработке стратегического документа по развитию угледобывающей отрасли по аналогии с российской программой развития угольной промышленности до 2030 года, считают в бизнес-ассоциации.

«В этой связи предложено министерством индустрии и инфраструктурного развития РК совместно с АГМП разработать государственную Программу по развитию угледобывающей отрасли Казахстана до 2025 года. В Программе предлагается отразить долгосрочные перспективы и описание текущей ситуации в угледобывающей отрасли Казахстана, а также ряд следующих мероприятий, направленных на развитие угольной промышленности: развитие коксохимического производства и углехимии в Казахстане, повышение качества выпускаемого угля, обеспечение «зеленых транспортных коридоров» для экспорта казахстанского угля, стимулирование внедрения наилучших доступных техник на ТЭЦ, снижение стоимости транспортировки угля, возможность досрочного выхода на пенсию работников угольной отрасли», — предлагают в АГМП.

Данияр Сериков