Рассказываем, что делают государство и бизнес для сохранения конкурентоспособности в новой экологической реальности
С 2023 года компании, которые поставляют товары в ЕС, должны платить углеродный налог, привязанный к объемам загрязняющих выбросов производителя. При этом новый Экологический кодекс РК накладывает на предприятия обязательство «зеленеть», что также ведет к росту расходов.
Евросоюз хочет сократить выбросы парниковых газов как в границах объединения, так и за его пределами – в странах, которые ввозят в Европу свои товары. Для этого с 2023 года ЕС вводит «углеродный корректирующий пограничный механизм», или углеродный налог.
Хьюстон, у нас проблемы
У налога есть еще одна задача – повысить конкурентоспособность европейских товаров за счет удорожания импорта. А это неизбежно произойдет, ведь поставщику придется платить аналог импортной пошлины, привязанной к углеродоемкости продукции.
«Чтобы показать углеродоемкость, нужно считать углеродный след, готовить отчетность по международным стандартам и верифицировать ее, чтобы в Европе в нее поверили», – объясняет Виктор Коваленко, региональный директор компании EY по услугам в области изменения климата и устойчивого развития в странах Центральной Азии, Кавказа и Украине.
«Углеродный след», или объем выбросов парниковых газов при выпуске продукции, считают не по отдельным странам или отраслям, а по конкретным компаниям или видам товаров.
Форма углеродного налога будет определена к осени 2021 года. Сейчас, по словам Коваленко, рассматривается несколько форматов работы корректирующего пограничного механизма. Это (1) углеродная пошлина, которая платится при импорте продукции на границе; (2) внутренний углеродный налог в странах ЕС на импортную продукцию для местного бизнеса; (3) распространение на импортеров европейской системы торговли квотами на выбросы (EU ETS) и (4) отдельная система торговли квотами для импортеров.
«Насколько мы понимаем по информации, приходящей из Европы, может победить опция, когда импортеры работают в рамках EU ETS с отдельным пулом разрешений на выбросы. Импортеры на равных правах с европейскими производителями должны будут участвовать в системе торговли квотами на выбросы, рассчитывать свой углеродный след, сдавать отчетность, покупать квоты», – говорит Коваленко.
Заместитель исполнительного директора Ассоциации горнодобывающих и горно-металлургических предприятий (АГМП) Максим Кононов считает, что выбрать могут налог на импорт.
«Наиболее вероятная форма углеродного налога предполагает применение трансграничного налога к импорту товаров, происходящих из стран, не имеющих эквивалентного ЕС механизма ценообразования на выбросы парниковых газов, либо политики сокращения выбросов парниковых газов. Фактически речь идет о некой импортной пошлине, которая в том числе будет взиматься с казахстанской продукции», – комментирует Кононов.
Налог для отечественной продукции может быть существенным по двум причинам. Во-первых, по данным EY, Казахстан занимает «лидирующие» позиции в «грязных» рейтингах. Республика входит в топ-30 стран по объему выбросов газов и в топ-15 по выбросам углекислого газа на душу населения, а также занимает 11-е место в мировом рейтинге по углеродоемкости ВВП.
Во-вторых, бóльшая часть экспорта Казахстана подпадет под углеродный налог, так как Евросоюз остается одним из крупнейших торговых партнеров Казахстана. В 2020 году на ЕС пришлось 39,1% всего экспорта. Это больше, чем поставки в Россию (10,4%) или Китай (19,2%). При этом 73% всех внешних поставок составили минеральные продукты, в том числе топливно-энергетические товары, и 15% – металлы и изделия из них. Именно на эти группы товаров в первую очередь и распространится углеродный налог: с 2023 года он покроет производство электроэнергии, черную металлургию и производство минералов, а с 2025-го – химическую промышленность, все сектора металлургии и нефтехимию.
Сценарное мастерство
Меры, которые для снижения углеродного налога собирается предпринять Казахстан, можно разделить на две группы: инициативы государства и инициативы бизнеса.
У правительства есть три сценария развития экономики: базовый, сценарий зеленой экономики и глубокой декарбонизации. В первом случае, то есть при сохранении текущей ситуации, выплата углеродного налога в бюджет ЕС для всех отраслей экономики Казахстана к 2035 году при уровне экспорта и ценах 2017 года может достигнуть 18,4% от общего дохода экспорта. В 2017-м республика экспортировала в страны ЕС продукции на $24,276 млрд. Значит, 18,4% от этой суммы составят $4,467 млрд.
Второй сценарий включает меры по ужесточению торговли выбросами (платное распределение квот на выбросы парниковых газов). Выбросы должны снизиться на 60%, но это потребует $81,3 млрд инвестиций к 2050 году. Такие усилия приведут к снижению углеродного налога на 6,3% в сравнении с базовым сценарием, то есть до уровня $2,94 млрд.
Сценарий «глубокой декарбонизации» позволит полностью исключить углеродный налог для казахстанских товаров. Здесь предусмотрено включение новых регулируемых отраслей в систему торговли выбросами и введение углеродного налога внутри Казахстана, что поможет сократить выбросы парниковых газов до 80%. Объем дополнительных инвестиций оценивается в $562,3 млрд.
«Казахстанская система торговли квотами работает, но все квоты выдаются бесплатно. Правительство хочет сделать так: государство заранее объявляет, каким будет ежегодное снижение бесплатных квот, каким будет верхний предел выбросов, максимально допустимые верхний и нижний пределы цены на тонну выбросов. Разницу между бесплатно выделяемыми квотами и реальными потребностями предприятиям компании будут докупать у государства на первичном рынке или покупать на бирже у других компаний», – рассказывает Виктор Коваленко.
Такой метод регулирования, по его словам, будет работать для предприятий с большими объемами выбросов. Для тех, кто системой торговли квот не будет охвачен, могут ввести углеродный налог. Его задача – стимулировать бизнес повышать энергоэффективность, снижать потребление ископаемого топлива и сокращать выбросы парниковых газов.
Казахстанский углеродный налог может появиться в 2023–2025 годах, по данным EY. Его могут включить в цену топлива по типу НДС или акцизов.
«Фактически это налог на потребление ископаемых видов топлива. Соответственно, оптовые цены на уголь, бензин и прочие виды топлива вырастут на величину налога, который постепенно будет повышаться», – добавляет Коваленко.
Местный углеродный налог позволит республике «оставить деньги» у себя – через механизм взаимного признания систем углеродного регулирования в ЕС и Казахстане.
«Это взаимозачет. Если импортер у себя в стране уже заплатил углеродную цену при производстве продукции, то плата за импорт в ЕС или уменьшится на эту величину, или будет сведена к нулю. Раз платить все равно придется, то лучше эти деньги оставить в Казахстане и направить на цели по декарбонизации, чем платить в бюджет ЕС», – подчеркивает Коваленко.
К адаптации готовы
Для горно-металлургического комплекса Казахстана введение углеродного налога в ЕС несет серьезные риски, говорит замглавы АГМП Максим Кононов. В страны этого блока республика поставляет широкий ассортимент продукции, в том числе медь, серебро, ферросплавы и алюминий.
«Казахстанские металлурги могут оказаться в затруднительном положении, поскольку конкурентоспособность их продукции на европейском рынке снизится из-за ценового фактора», – отмечает Кононов.
Ситуация, по его словам, усугубляется еще и тем, что новый Экологический кодекс Казахстана обязывает крупные металлургические предприятия внедрять с 2025 года наилучшие доступные технологии (НДТ). А это предполагает значительные инвестиции.
Из-за этого, говорит собеседник, металлурги могут оказаться под «двойным ударом», особенно с учетом того, что НДТ не всегда подразумевают снижение выбросов углекислого газа, чего добивается Евросоюз.
«Ситуация не безвыходная, и одно из возможных решений заключается в интеграции казахстанского законодательства и практики в европейскую систему торговли квотами на выбросы углерода. Но полностью нивелировать негативный экономический эффект от углеродного налога вряд ли удастся», – считает замглавы АГМП.
Крупный бизнес уже готовится к введению углеродного налога в Европе. В нацкомпании «КазМунайГаз» рассказали, что увеличение ее затрат от введения механизма углеродного регулирования в Евросоюзе и ужесточения национального регулирования в Казахстане «неизбежно». Но пока методология европейского механизма неизвестна, а потому точно оценить его влияние на КМГ пока невозможно.
Чтобы приготовиться к грядущим изменениям, нефтегазовая компания начала разрабатывать «средне-долгосрочную программу низкоуглеродного развития». Она призвана помочь КМГ планомерно снижать свой углеродный след.
В годовом отчете КМГ за 2020 году говорится, что компания приступила к изучению перспектив развития ВИЭ и технологий декарбонизации, а также торговли углеродными единицами на выбросы парниковых газов.
К слову, КМГ стала одной из первых в Казахстане компаний, получивших ESG-рейтинг. Рейтинговое агентство Sustainalytics в 2020 году оценило КМГ на уровне 69 баллов, что обеспечило 33-е место из 119 компаний по отрасли в мире. Соблюдение принципов ESG подразумевает внедрение лучших практик в сферах экологии, социальной политики и корпоративного управления.
В ERG отметили, что «налог, безусловно, будет влиять на бизнес». Но точных оценок у холдинга пока нет, так как механизм не обрел окончательной формы. Компания уже работает над адаптацией своей стратегии и проработкой вариантов развития и трансформации с учетом ESG-факторов.
Юрий Масанов
Татьяна Трубачева
